Дарданелльская операция: «Пришёл, увидел, отступил»

Итак, прежде всего попытаемся представить, что происходило в 1914 - 1915 годах, непосредственно перед началом Галлиполийской кампании.

29 октября (по григорианскому календарю) 1914 года «Больной человек Европы», как тогда называли Османскую Империю, устроил «Севастопольскую побудку» - обстрел Одессы, Севастополя, Феодосии и Новороссийска эскадрой адмирала Сушона в составе крейсеров «Гёбен» и «Бреслау» - и фактически вступил в войну на стороне Центральных держав. Уже 1 ноября османские войска вторглись в российское Закавказье. Но официально «джихад» (или «газават», не суть) странам «Сердечного согласия» был объявлен только 11 ноября.

В те времена мечта о захвате Константинополя – Второго Рима – и черноморских проливов являлась доминантной политикой России на Чёрном море, ещё со времен «Очакова и покорения Крыма». И вполне ожидаемо, что с началом войны против Турции эта идея снова стала актуальной. Даже более того – контроль Босфора, выход на Балканы и участие в средиземноморской политике были, по сути, главными мотивами участия России в Первой Мировой войне. Но реалии 1914 года – катастрофа в Восточной Пруссии, Галицийская битва и бои на Варшавском выступе – вынудили Российскую Империю отложить эти планы на потом.

Иначе обстояло дело в левой части картины. Британская Империя также имела большой интерес на Ближнем Востоке и возможный контроль Россией Турецких проливов британской короне крайне не нравился. Что немаловажно – многие средиземноморские страны ещё не определились с выбором стороны и активные действия Антанты в регионе могли повлиять на их решение.

К этому времени противостояние на Западном Фронте перешло в позиционную фазу. И если в начале кампания отличалась чрезвычайной динамичностью, армии обеих сторон активно и быстро маневрировали, то к ноябрю 1914 года оба противника исчерпали наступательный потенциал и начали «окапываться». Сложные системы траншей, бомбоубежищ и блиндажей, километры колючей проволоки – это была война нового типа — изматывающая, долгая, требующая тотальной мобилизации населения и экономики. Ни Антанта, ни Центральные державы были явно к этому не готовы. Назрела необходимость изменить ритм войны, и взгляд Британии устремился на Восток.

И главным идеологом Дарданелльской операции был сэр Уинстон Леонард Спенсер-Черчилль. Это уже впоследствии Ад Дарданелл он считал едва ли не самой фатальной ошибкой своей жизни, о чём ему не уставали напоминать и его оппоненты, и пресса, и избиратели, по поводу, без повода и так – к слову. А тогда идея выглядела очень перспективно. Представьте – британские корабли подавляют огнём форты противника, входят в Дарданелльский пролив, отсекая от Порты её европейскую часть и «освобождают» Галлиполийский полуостров. Уничтожив оттоманский флот в Мраморном море, совместно с русскими войсками атакуют Константинополь и принуждают Турцию к капитуляции. Государства южной Европы делаю выбор в пользу Антанты, Германская и Австро-Венгерская Империи оказываются в полном окружении и, возможно, вынужденно капитулируют. И да - «Кричали женщины: ура! И в воздух чепчики бросали». Триумф, полный триумф, где главное действующее лицо – сэр Уинстон. Согласитесь, эпичная картина, достойная Эрмитажа, а то и Лувра.

Тут следует акцентировать внимание на том, что изначально кампания планировалась исключительно морская. И для этого были основания. Во-первых, самое очевидное – Черчилль был Первым Лордом Адмиралтейства и тяготился тем, что британский флот оказался на вторых ролях. И тут же следует «во-вторых», ибо Британия в первую очередь была «владычицей морей» и на протяжении веков её военное могущество прирастало именно на море. К тому же до войны английская армия была небольшой по размеру, контрактной и не очень любимой народом (не то что флот). Большая часть армии находилась в колониях, вербовалась из местных добровольцев и была мало приспособлена для большой европейской войны. Что касается армии в метрополии, то к началу боевых действий она насчитывала «целых» 6 пехотных и одну кавалерийскую дивизии. И потому в Европу везли войска откуда только было возможно – из Австралии, Новой Зеландии, Канады, Индии, ЮАС. То же самое касается и командования – большой опыт колониальных войн оказался недостаточным для Западного фронта и плотные пехотные линии во главе с офицером «с шашкой наголо и на белом коне» очень быстро столкнулись с жестокой реальностью германских пулемётов…

Российский «двуглавый орёл» обоснованно насторожился по поводу английской активности на Балканах и «британский лев» был вынужден заверить Россию, что после успешного завершения войны Проливы отойдут под «русскую длань». Со своей стороны Верховная Ставка в лице князя Николая Николаевича обязалась выслать экспедиционный корпус из Одессы, если план по захвату Дарданелл увенчается успехом. Если. Именно «если», а не «когда» - российский Генштаб очень сомневался в успешности этой акции.

Дальше… Дальше вспомним адмирала Горацио Нельсона.

«Любой моряк, который атакует форт — просто дурак»

Да, история показала, что Нельсон был абсолютно прав. Также возьму на себя смелость утверждать, что у Британии в то время было две проблемы: дураки и их нехватка. Нехватку восполняли из колоний, что касается первых – учились на собственных ошибках и эти уроки были очень кровавыми.

Адмирал Карден

Но вернёмся, собственно, к операции. Итак, 3 ноября 1914 года (кстати, война Оттоманской Империи со стороны Великобритании и Франции была объявлена только через два дня, но к чему эти формальности) эскадра адмирала Сэквилла Кардена в составе двух британских линейных крейсеров - «Индефатигебл» и «Индомитебл» - и двух французских эскадренных броненосцев - «Сюффрен» и «Верите» - произвела разведку боем, обстреляв турецкие форты с целью «проверить эффект воздействия орудий на крепостные укрепления и береговые батареи». Британцы взяли на себя форты, расположенные на полуострове Галлиполи, а французские броненосцы – укрепления на азиатском берегу. Бомбардировка прошла успешно и подтвердила слабость османской обороны. Обстрел длился всего 10 минут с дистанции 11 км и выглядел впечатляюще – форты Седд-эль-Бар и Кум-Кале с расстояния казались грудой развалин. В итоге это также повлияло на решение британцев, и зимой они приступили к подготовке кампании. Но это же и было их первой большой ошибкой (если не считать идею самой операции) в цепи крупных просчётов и имела самые фатальные последствия – у турок тоже было в запасе несколько месяцев и возможность основательно изменить ситуацию, а союзники утратили фактор внезапности. Адмирал Джеллико впоследствии назовёт эту бомбардировку «непростительной ошибкой», а адмирал Бэкон — «поступком явного лунатика». Но это будет потом. А пока Порта воспользовалась предоставленной ей возможностью и обратилась за помощью к Германии.

Второй Рейх не замедлил откликнуться на призыв и, надо сказать, подошёл к делу основательно: османам помогли техникой и солидно увеличили штат военных советников, в конце концов, взяв оборону Проливов в свои руки – командование фортами принял на себя адмирал Гвидо фон Узедом, командующим специально созданной пятой турецкой армией был назначен Отто Лиман фон Сандерс, а представителем турецкого штаба — адмирал Мертен, тоже немец. Были капитально укреплены и перевооружены стационарные береговые форты, создан ряд подвижных артиллерийских батарей, 10 рядов минных заграждений защищали пролив, а для борьбы с тральщиками организованы специальные подвижные батареи. Прожекторы, торпедные станции, противолодочные сети – всё с немецкой тщательностью и качеством. Флот Порты в Мраморном море был готов поддержать береговую оборону своей артиллерией.

Подход с моря к Дарданеллам защищали форты Хеллес и Седд-аль-Бахр на европейском берегу, Оркание и Кум-Кале на азиатском. В Узостях плотность артиллерии была максимальной – форты Гамидие I, Гамидие II, Ильдис, Румели Меджидие, Намазие, Анатоли, Чеменлик с огромными 380-мм орудиями.

За Узостями – третья линия обороны – форты Дегермен, Анатоли Меджидие и Нагара.

Шахматная доска была готова, чёрные (точнее – зелёные) расставили свои фигуры и были готовы к партии.

И белые не заставили себя долго ждать – Британский лев уже изготовился к прыжку и начал выпускать когти. Ход был за белыми. Кстати, насчёт льва – вот как это виделось немцам (слабонервным рекомендую не смотреть):

А как обстояли дела у британцев? Приняв в январе 1915 года окончательное решение об отправке экспедиции в Дарданеллы, Англия начала готовиться к операции. Однако подготовка велась неуклюже, в инструкциях отсутствовала ясность и весь этот организационный бардак и противоречивые взгляды военачальников на ситуацию сразу же поставили под угрозу успех всего предприятия. Время шло – немцы строили, а англичане разрабатывали, отвергали и снова разрабатывали различные планы действий. Адмиралы настаивали на чисто морской операции, генералы настаивали на применении десанта. Когда флот соглашался с мнением армии, генералы тут же меняли свою позицию. Запомните эти имена — лорд Китченер и лорд Фишер. Первый – военный министр, герой колониальных войн, генерал с великолепной выправкой, но плохой стратег и ретроград, второй – первый морской лорд, «злой гений» военно-морского флота, новатор, но человек настроения и эгоист.

Долгие месяцы бесплодных споров – это, в большей мере, их вина. Ну и, конечно, самомнение и нетерпеливость Черчилля.

В довершение всего количество технических ошибок было вопиющим – турецкие укрепления недооценили, мощность британских корабельных орудий переоценили, подводные мины вообще не учли, карт местности не хватало. А про сильное встречное течение в Проливах и штормистость Эгейского моря в это время года можно вообще не упоминать…

Как бы то ни было, 11 января адмирал Карден предоставил «детальный план». Вкратце он звучал так: разгромить внешние форты, протралить минные поля, уничтожить внутренние форты, вновь протралить мины и выйти в Мраморное море. Описание было настолько формальным, что позднее один из адмиралов ядовито заметил, что этот план можно было «применить для описания событий где угодно и когда угодно, от набега викингов до десанта в Тимбукту».

План был одобрен. И никто — кроме генерала Китченера, предупреждавшего, впрочем, что денег нет, но вы держитесь войск нет — не потрудился подумать, а как же флот сможет захватить полуостров, а потом оккупировать столичный город с миллионным населением. Правда, Фишера внезапно «стали терзать смутные сомнения» и он мрачно предсказал: «Дарданеллы станут нашей могилой...». Однако мнение Военного Совета было единодушным и англичане начали собирать силы для предстоящего удара.

Для реализации своего «революционного» плана адмирал Карден получил новейший линкор «Куин Элизабет» (8 381-мм орудий со снарядом весом 871 кг – главный аргумент адмирала Фишера в «разговоре» о фортах), а также линейный крейсер «Инфлексибл» и 12 эскадренных броненосцев: «Лорд Нельсон», «Агамемнон», «Корнуоллис», «Альбион», «Виндженс», «Оушн», «Канопус», «Иррезистебл», «Маджестик», «Принс Георг», «Свифтшур», «Трайэмф». Францию представлял адмирал Гепратт и его эскадра, состоящая из броненосцев «Сюффрен», «Буве», «Голуа» и «Шарлемань». Кроме этого, в состав союзной эскадры вошли четыре лёгких крейсера под флагом Union Jack - «Даблин», «Дартмут», «Аметист» и «Сапфир». А также 16 эскадренных миноносцев типа «Бигль», 7 подводных лодок (в том числе 2 французских), плавбаза «Бленхейм» и траулеры для разминирования (Карден просил 21 – прислали 7, оставшиеся обещали дать французы, но к началу операции их не было).

В качестве базы был выбран Мудрос на греческом острове Лемнос – греки, питавшие надежду урвать свой кусок с «львиного стола», разрешили союзникам пользоваться своими островами в качестве баз. Хотя операция и планировалась чисто морской, Адмиралтейство прислало два батальона морской пехоты – так, на всякий случай. Да, и весь этот флот должен был дать ответ на извечный детский вопрос - «кто сильнее: кит или слон?».

И вот этот день настал! 19 февраля 1915 года залп флагманского броненосца «Корнуоллис» дал начало знаменитой Дарданелльской операции. Через 10 минут флагмана поддержал «Трайэмф», а вскоре раздался «голос» орудий и остальных броненосцев эскадры. Ввиду того, что форты почему-то молчали – Карден приказал стать на якорь, чтобы увеличить точность огня. Стрельба велась медленно, так как канониры почти не видели падений своих снарядов – сказывалось отсутствие практики стрельбы по береговым объектам. Высланный около полудня британский гидросамолёт доложил, что форты по большей части невредимы. Однако Карден посчитал обстрел успешным и приказал перейти к фазе Number Two – огонь с хода, но на малых дистанциях. Флот союзников подошёл поближе и продолжил бомбардировку – но турецкие форты продолжали молчать. Карден приказал «Виндженсу» (под флагом адмирала де Робека) подойти еще ближе к берегу и осмотреть вражеские укрепления. Внезапно турецкие батареи открыли огонь, но адмирал, хотя и был застигнут врасплох, не дрогнул – его броненосец ответил канонадой по форту Хеллес, его поддержали французы, а «Инфлексибл» дал несколько залпов по форту Оркание. Вскоре стрельба османов стала хаотично – видимо, огонь эскадры был эффективен. Но начинало темнеть, я бы даже сказал – смеркалось, и флагман поднял сигнал, скомандовав общий отход. Так закончился первый из 324 дней Галлиполи.

Итоги боя были противоречивы – с одной стороны, турецкие форты особенно не пострадали и не утратили боеспособность, с другой – моряки еще более укрепились во мнении, что смогут завершить кампанию собственными силами. Однако Адмиралтейство уже начало сомневаться и отправило на Лемнос ещё два батальона – Чатамский и Портсмутский, королевская морская пехота (и ещё 10 батальонов готовились в лагере Бланд-Форд).

Но вернёмся к Дарданеллам. Из-за начавшихся штормов (зима, как-никак) артобстрел пришлось отложить до 25 февраля. На этот раз атака была более продуктивной – Карден разделил крупные корабли на две группы, первый дивизион в составе четырех кораблей - «Виндженс», «Корнуоллис», «Сюффрен» и «Шарлемань» - ходили галсами к устью пролива и обратно, а остальные – стояли поодаль на якорях и поддерживали их огнём. И эта тактика увенчалась успехом – вскоре на фортах Кум-Кале и Седд-уль-Бахр все орудия вышли из строя, форты Оркание и Хеллес также серьезно пострадали. Однако, стоит упомянуть и случившийся казус – старпом «Агамемнона» попытался заставить команду красить борт корабля! И это под огнём вражеских орудий! Правда, эти попытки сейчас же прекратились, когда в этот самый борт прилетел турецкий снаряд, но факт остаётся фактом.

В это время исполинские орудия «Куин Элизабет» подавили форт Хеллес и весь его гарнизон в панике ретировался. Все османские батареи замолчали, и настало время переходить ко второй фазе – тралению пролива и уничтожению укреплений в Узостях. Тральщики продвинулись вглубь на 4 мили, но мин обнаружено не было. Операцию было решено продолжить на следующий день.

Рано утром десант из числа корабельных экипажей высадился возле фортов Кум-Кале, Оркание и Седд-уль-Бахр и оставшиеся целыми турецкие орудия были взорваны. Итак, внешние форты были обезврежены и путь для тральщиков открыт.
Немаловажная деталь – штормить не переставало и вести точный артиллерийский огонь с броненосцев было затруднительно, а уж посылать на траление маленькие траулеры было полным безумием – как выяснилось, они неспособны в такую погоду преодолевать течение из Дарданелл. Всякие попытки продолжить траление пропали впустую, и Карден принял решение задействовать морскую пехоту для подавления турецких батарей. Вот только наступление двух рот морской пехоты захлебнулось, десантники вернулись на шлюпки, а операция завершилась очередным провалом.

В течение нескольких дней союзники последовательно стреляли, высаживали десант, тралили – и каждый раз к утру турки восстанавливали статус-кво.

А затем наступило утро 8 марта. Нет, речь не о Международном Женском дне. Произошло событие, которое перевернуло весь ход кампании…

Речь пойдёт о самом могучем корабле османского флота. Нет, это не «Гебен». Наш герой имел длину 40 метров, был вооружён двумя 47-мм пушечками и при хорошей погоде с трудом вязал 12 узлов. Однако именно он стал причиной гибели аж трёх эскадренных броненосцев Антанты и тяжёлые повреждения «Инфлексибла» - тоже на его счету. Это была Божья помощь, говоря по-турецки – «Нусрет». Минный заградитель…

Османы воспользовались вызванной штормом передышкой и поспешно приводили в порядок разрушенные укрепления, а в ночь с 7 на 8 марта с «Божьей помощью» восстановили минное заграждение – на том участке, что был уже протрален силами союзников. Непроглядной тёмной ночью, прижимаясь к берегу и соблюдая светомаскировку, маленький минзаг прокрался в бухту Эренкёй и выставил минное заграждение. Всего 26 мин, зато каких (как выяснилось впоследствии). Видимо, из-за течения, мины стали не поперёк, а вдоль пролива. И это имело решающее значение.

Но пока что ничего не предвещало, как говориться. В течение десяти дней союзная эскадра занималась уже привычным делом – обстрел, десант, траление.

В итоге у Адмиралтейства «терпець урвався», кредит доверия Кардена был исчерпан и, ссылаясь на язву желудка, адмирал сдал командование младшему флагману – Джону де Робеку – и отбыл в деревню, к тётке, в глушь, в Саратов в метрополию. А потом наступил роковой день 18 марта 1915 года.

Начали за здравие. В 10:30 утра эскадра союзников во главе с британским броненосцем «Агамемнон» вошла в пролив и открыла огонь по османским укреплениям. Через несколько часов интенсивных артиллерийских дуэлей огонь фортов сильно ослаб, не помогали и кочующие гаубицы – канониры кораблей хорошо пристрелялись и били наверняка. Но турки тоже больно жалили. Французский «Голуа» получил попадание в нос, «нахлебался» воды и вышел из боя. Вслед за ним «Сюффрен» получил с десяток снарядов и отправился вслед за «коллегой». Досталось и «Инфлексиблу» - снаряды не могли пробить его броню, иное дело – небронированные конструкции, попадание в мостик вызвало сильный пожар, крейсер лишился радиоантенны и поста управления огнём.

Однако к обеду почти все орудия фортов замолкли и французский контр-адмирал Гепрат повёл корабли по, как он считал, протраленному фарватеру вдоль азиатского берега.

И тут случился первый «Ба-бах!». «Бувэ» напоролся правым бортом на мину, последовал взрыв под погребами главного калибра, и в течение двух минут он затонул, забрав с собой на дно 640 членов экипажа. 1:0 в пользу «Нусрета».
Адмирал де Робек был разъярён, и чудовищные 15-дюймовые орудия «Куин Элизабет» начали сравнивать с землёй турецкие укрепления. Казалось, ещё какой-то час или два – и от обороны османов останутся только воспоминания. Но снова вмешалась «Божья Помощь».

В начале пятого «Инфлексибл» наскочил на то же минное поле, которое стоило жизни «Бувэ». «Ба-бах!». В пробоину хлынула вода, и переборки начали трещать. Искалеченный крейсер с трудом удалось вывести из боя, кое-как залатать пробоину, и броненосец «Канопус» потащил его на Мальту – кормой вперёд.

А минут через пять после линейного крейсера «Ба-бах!» испытал уже «Иррезистебл». Взрыв произошёл под машинным отделением и оно было немедленно затоплено. Корабль лишился хода и начал тонуть. Эсминцы спасли с броненосца почти весь экипаж, оставив израненный и полузатопленный «Иррезистебл» медленно дрейфовать к азиатскому берегу.

Дальше… Дальше адмирал приказал броненосцу «Оушен» вернуться и вытащить «Иррезистебл» из пролива, и это решение было фатальным. Счёт был 3:0 в пользу «Божья Помощи» и он ещё не был закрыт…

Да, в 18:05 раздался очередной «Ба-бах!», «Оушен» набрал полные угольные ямы воды, эсминцы вновь вынуждены были прийти на помощь, и уже безжизненный броненосец течение отнесло в бухту Морто, там он и затонул. «Иррезистебл» же был добит турецкой артиллерией и утонул чуть позже.

И вот тут следует упомянуть капрала Сейита. Как, вы не знаете, кто это? Любой турецкий школьник знает! Это же человек, метким выстрелом уничтоживший «Оушен». Во всяком случае, так утверждают турки.

Правдивая турецкая история звучит так: в роковой день 18 марта Сейит служил рядовым расчёта береговой батареи форта «Румели Меджидие». В результате обстрела французскими броненосцами подъёмные механизмы подачи снарядов вышли из строя. Но сами орудия оставались исправными. Тогда могучий Сейит Али принёс три снаряда на своей спине и орудия продолжили огонь. И именно эти орудия, по версии турок, и потопили «Оушен». Маленький нюанс – вес снаряда от 140 килограммов (бронебойный снаряд для 240-миллиметровой пушки) до 275 (фугас для 280-миллиметровой пушки). И если это был фугас – силища у Сейита была неимоверная. Подвиг Сейита стал широко известен и по окончании битвы даже хотели повторить события на камеру, однако могучий капрал «почему-то» не смог поднять снаряд под прицелом фотоаппарата. В ответ на претензии он ответил: «Когда они опять будут прорываться, я и подниму». Впрочем, турецкие пропагандисты были готовы к такому повороту событий и заранее изготовили деревянный муляж, покрашенный под настоящий. С ним-то и была сделана фотография.

От мины ли затонул «Оушен» или от попадания снаряда могучего капрала – оставим на совести историков. Мы же подведём итоги боя и они неутешительны – союзникам почти удалось взломать оборону османов, но гибель трёх кораблей и тяжёлые повреждения ещё трёх надломили дух адмирала де Робека. И так стало понятно, что 28 дней чисто морской операции были окончены и без поддержки сухопутных сил флот с поставленной задачей не справится. Тотальное превосходство союзников на море и мощь их артиллерии ситуацию изменить не могли. Будучи королями воды, они не становились королями суши. Кстати, по гороскопу это был день Нептуна – и да, он собрал обильную жатву, астрологи не обманули.

Впереди ещё были 296 дней, но об адском котле Галлиполи, пире дьявола на дарданелльских пляжах, восхождении звезды Мустафы Кемаля, русском крейсере «Аскольд», а также о других подвигах турецкого флота я расскажу в другой раз.
Если пытливый читатель того пожелает...

Часть 1. Дарданелльская операция: «Пришёл, увидел, отступил»

Часть 2. Дарданелльская операция: «Пир дьявола»

Часть 3. Дарданелльская операция: «Искусство уйти по-английски»