Как раньше в Одессе ели на ходу
Такой термин как "быстрое питание" еще 20 лет тому назад был напрочь нехарактерен для Одессы. Ведь в Южной Пальмире издавна не признавались два понятия - "пить натощак" и "есть на ходу". Кушать (именно так: кушать!!!) в Одессе любили всегда, причем, основательно и долго. Здесь были равно важны как весь процесс в совокупности, так и все его составляющие - приготовление, поедание и (глав-но-е!) обсуждение первых двух позиций. Ведь стоящей несколько часов у плиты женщине (маме ли, жене, и это не говоря уже о бабушке) требовалось немедленно выговориться, чтобы не оставлять все накопившееся в себе. Пока одессит принимал пищу, тщательно пережевывая каждый кусочек, одесситка сидела рядом. Она умиленно наблюдала за поглощением продуктов беспрестанно делая ему замечания (хорошо жуй; не чавкай - это не красиво; почему не ешь хлеб; это тебя в садике научили плеваться? И т.д.). Замечания никак не менялись в зависимости от возраста жующего. Зато появлялись новые, доселе неизвестные интонации (твоя вечно пережаривает; вот только не нужно вспоминать мою маму; это учительница тебя так научила?).
Поэтому вместо "быстрого питания" в Одессе говорили "на скорую руку" или "на ходу".
Ну, а что же, собственно, можно отнести непосредственно к типично одесскому "перекусу"?
В первую очередь - то, что легко помещается в одной руке, чтобы другой делать что-то полезное - нести "авоську" с "Привоза", больше напоминающую трал рыболовецкого сейнера средней грузоподъемности, чем ручную кладь; здороваться с друзьями или, на худой конец, вести 25-летнего сына на первое в жизни свидание с дочкой друзей семьи, знакомых отпрыску с самого рождения. Последнее касается знаменитых одесских мамочек. Они готовы опекать свою давно не вписывающуюся ни в одну дверь "кровинушку", даже под кроватью его супружеской спальни.
Во вторую очередь... Думаю, вторую очередь, стоящую за одесским фастфудом,уже нет смысла занимать. Лучше поспешить домой и покушать горячее - первое, второе, компот и, конечно же, свежие новости от мамочки (жены, любовницы, соседки по лестничной клетке),
Семечки для Сёмочки...
Нью-Йорк,Уолл-стрит, на ступеньках
всемирно известного банка сидит одесский
еврей и продает семечки. Неожиданно его замечает бывший сосед, недавно эмигрировавший из Одессы. Что, да как, пятое десятое.
- Вижу, у тебя здесь бизнес?
- Ты не поверишь - семечки идут нарасхват. Купил сыну квартиру, внуку - машину. Скопил пару миллионов на черный день... Ну, а ты-то как?
- Да, вот шел в банк за кредитом - хочу открыть магазин. Может, одолжишь мне тысяч сто?
- Д, я бы с удовольствием, но у меня с банком договор: я не даю в кредит, а они не торгуют семечками...
Первой самостоятельной покупкой в моей жизни был стакан самых настоящих одесских семечек, приобретенных на сэкономленные со школьных завтраков 10 копеек . Это случилось в конце 60-х, когда мне доверили не только самому возвращаться из школы, но и выделили неимоверно крупную по тем временам сумму в 30 копеек на карманные расходы.
Семочки. Именно под таким (семочки, а не семечки!) брендом был известен этот фастфуд в Одессе. Крупные, черные, как настоящий антрацит, без малейшей примеси пустой скорлупы, серой пыли или нагара, пачкающего не только руки, но почему-то оставляющего пятна на манжетах белой школьной рубашки, тетрадках и даже в носу. Как появлялись эти предательские пятна в таких ответственных для любого приличного школьника местах, непонятно до сих пор. Ведь, уходя в школу, приходилось каждое утро давать честное слово, что не буду грызть семочки, ногти и кончик деревянной чернильной ручки, к которой прилагалась чернильница в тряпичном мешочке, смертельно-сурово привязанном к ручке портфеля шнурком, как еврей к Советскому Союзу - паспортом.
Впрочем, тогда мы еще не понимали, кто такие евреи, где находится ОВИР и куда периодически исчезают одноклассники вместе с семьями.
Если вы думаете, что столь ценный атрибут долгожданной взрослости - семочки - продавался на каждом шагу, то глубоко ошибаетесь! Его можно было обнаружить исключительно в строго отведенных для этого местах, которых подозрительно не замечали надутые участковые милиционеры, шустрые ОБХССники и даже народные контролеры.
Кто знал ту Одессу, наверняка помнит булочную на углу Конной и Нежинской, что возле Нового рынка. Рядом с дверью в булочную была еще одна, чуть поменьше. Здесь и жила тетя Броня, production и distribution этих самых семочек .
Она сидела на низенькой детской табуретке в идеально белом фартуке и молча реализовывала еще теплый товар. Почему семочки были всегда теплые, не знал никто. Как и то, на чем она сидела. Дело в том, что табуретка была так мала, что вовсе терялась под ее пышным нижним бюстом, общепринято именуемым "тухес". Лишь однажды случайно, когда она заходила в ту самую дверь и заносила свой нехитрый инвентарь, мы заметили этот предмет, на котором, словно королева на троне, восседала хозяйка, как нам тогда казалось, самых вкусных в мире семочек.
Она молча доставала из стопочки лист ученической тетради, исписанный мелким до безобразия почерком какими-то формулами и расчетами. Затем скручивала из него большой кулек и засыпала в него вожделенный товар. После чего аккуратно закрывала кулечек и вручала благодарным покупателям со словами:
- Семочки для Сёмочки, кушайте на здоровье!
Тетя Броня исчезла, когда мы уже перешагнули порог восьмого класса. Однажды она не вышла из своей коморки, На следующий день не появилась снова, а уже через месяц новые обладатели царских палат начали делать ремонт, и возле двери появились целые стопки тех самых листиков из тетрадки в клеточку. Рядом лежали пустые папки с умными названиями и загадочной фамилией, которую никто так и не сумел запомнить. Он а состоял а из двух частей, соединенных крохотной черточкой. То, что вторая ее часть была Берг или Бург запомнили многие, но вот первая канула в небытие вместе с исписанными формулами листиками и самой тетей Броней...
Спустя годы одна из самых говорливых учительниц, знающая все на свете, кроме преподаваемого ею предмета, поведала нам, что тетя Броня - дочь известного одесского профессора - с нашей помощью избавлялась от научного наследия отца, захламившего и без того крохотную квартирку на первом этаж. Ну, а Сёмочка, для которого она жарила семочки - это ее единственный сын, погибший в 1941 году во время бомбардировки города. Впрочем, быть может, это всего лишь легенда?
Каждый из нас добирался до дома своей дорогой, и каждому на пути встречалась своя тетя Броня...
