"Узнаю брата Колю!" (из классики юмора)
Бывший бизнес-партнер Владимира Зеленского по "Студии Квартал-95" и продюсер всех сезонов "Сватов" Борис Шефир дал скандальное интервью изданию "Радио свобода" уже на следующий день после увольнения его брата Сергея из Офиса президента Украины.
В нем прозвучало немало чрезвычайно неприятных для граждан нашей страны вещей. Борис Нахманович признался, что любит "русскую культуру", приравнял Евросоюз к СССР и выступил за дружбу с... российской федерацией.
Выяснилось, что он уехал из Украины еще до начала войны и не планирует возвращаться после ее завершения.
Что касается Зеленского, то с ним он уже два года не общается, его звонки остаются без ответа, а сам президент "делает немного не то, что мне нравится".
Но главным тезисом стало то, что Шефира "не устраивает, как в Украине обращаются с русской культурой":
"Ну вот, вы видите, я говорю по-русски. Я люблю русский язык, русскую культуру... Я не могу смотреть, как разрушают памятники Пушкину в стране. Для меня это глупо. Будь я рядом (с Зеленским) я сказал бы: давай это дело сворачивать и давай дружить. Но там совсем другие установки".
Возникает вопрос - а кто именно, кроме его брата Сергея" мог еще давать "другие установки" по части идеологии? Почему этот "крик души" вырвался из Бориса лишь после увольнения его брата из Офиса президента? Конечно, право на собственное мнение имеет каждый свободный человек, но высказывать его нужно прямо и честно сразу, а не ждать "удобного случая".
Конечно, сидя в Германии, над которой не летают "дружеские" Борису ракеты и сеющие на мирные украинские города "русскую культуру" дроны можно выдумать и не такое. Обратите внимание, об изнасилованных детях Бучи, расстрелянных стариках Гостомеля и даже уничтоженных жилых домах родного Кривого Рога сей "наблюдатель со стороны" не говорит ни слова.
"...Мы улицы именем Бетховена называем, а у нас была война с Германией. У нас война с путиным, а не с россией..."
Он сравнивает войну, которая закончилась почти 80 лет назад с той, которая происходит сегодня. Это все равно, что ставить наравне давно зажившие раны, с теми, что открываются в режиме настоящего времени здесь и сейчас. Причем, в его воображении Украина воюет лишь с одним никчемным коротышкой, а не с 140 миллионами охреневших от мании величия приматов (назвать их людьми не поворачивается язык), призывающих убивать всех живущих за стенами их засранного нужника (включая тех, кто успел спрятаться в уютной "норке" за рубежом).
Что касается "большой и чистой" любви к россии, то тут создатель "Ржевского против Наполеона" вообще никого не стесняется:
"Это было бы прекрасно. Конечно, нужно дружить снова. Вообще, нужно дружить со всеми, и с россией в том числе. Путин – не вечен, он сдохнет – и придут нормальные люди. И с ними всегда можно…
Ну, по идее, мы же всю жизнь жили вместе. Ну, по крайней мере. Я всю жизнь прожил в Советском Союзе. И мы прекрасно уживались… Я надеюсь, что у нас с россией будут прекрасные отношения, как только они подлечатся от своего безумия. Мы должны обязательно прийти и сказать: нет-нет, нужно дружить".
Любопытно, чтобы сказал этот человек, если бы его собственные дети воевали на фронте, а внуки (ему сейчас 64 года) неделями не покидали слабо приспособленный для бомбоубежища подвал в Кривом Роге.
Более мерзких откровений давно не читал. Бр-р-р...
И заметьте, весь этот бред вылился на третьем году кровавой войны, да и то лишь после того, как его брата уволили из офиса того самого президента, которого сегодня недолюбливает этот любитель "русского мира". Кстати, на следующий день после появления этого интервью в том же издании появился комментарий его единокровного брата Сергея:
"Россия – страна-агрессор и террорист, которая развязала войну против нашей страны. Россия и персонально путин должны понести ответственность за преступления, совершенные против украинцев. Украине нужен мир. И формула этого мира четко выражена Владимиром Зеленским. Его действия […], которые он делает для нашей победы, я поддерживаю как гражданин и друг...
Эта война стала для меня поворотным моментом. Я стал еще больше уважать украинский язык, а также нашу культуру и историю. И наш исторический выбор, куда нам идти. Идти только в Европейский союз и НАТО. Никаких других альтернатив нет".
Как вам такое "единство и борьба противоположенстей"? Верите ли вы, что эти "высеры в историю" возникли случайно, без согласования друг с другом?
Почему-то из памяти всплывает одна замечательная сцена, описанная другими, не менее известными юмористами, чем братья Шефир - Ильей Иьфом и Евгением Петровым:
"Дверь поспешно растворилась, и на пороге ее показался новый посетитель.
— Кто здесь главный? — спросил он, тяжело дыша и рыская блудливыми глазами по комнате.
— Ну, я, — сказал председатель.
— Здоров, председатель, — гаркнул новоприбывший, протягивая лопатообразную ладонь. — Будем знакомы. Сын лейтенанта Шмидта.
— Кто? — спросил глава города, тараща глаза.
— Сын великого, незабвенного героя лейтенанта Шмидта, — повторил пришелец,
— А вот же товарищ сидит — сын товарища Шмидта, Николай Шмидт.
И председатель в полном расстройстве указал на первого посетителя, лицо которого внезапно приобрело сонное выражение.
В жизни двух жуликов наступило щекотливое мгновение. В руках скромного и доверчивого председателя исполкома в любой момент мог блеснуть длинный неприятный меч Немезиды. Судьба давала только одну секунду времени для создания спасительной комбинации. В глазах второго сына лейтенанта Шмидта отразился ужас.
Его фигура в летней рубашке «Парагвай», штанах с матросским клапаном и голубоватых парусиновых туфлях, еще минуту назад резкая и угловатая, стала расплываться, потеряла свои грозные контуры и уже решительно не внушала никакого уважения. На лице председателя появилась скверная улыбка.
И вот, когда второму сыну лейтенанта уже казалось, что все потеряно и что ужасный председательский гнев свалится сейчас на его рыжую голову, с розового пуфика пришло спасение.
— Вася! — закричал первый сын лейтенанта Шмидта, вскакивая. — Родной братик! Узнаешь брата Колю?
И первый сын заключил второго сына в объятия.
— Узнаю! — воскликнул прозревший Вася. — Узнаю брата Колю!
Счастливая встреча ознаменовалась такими сумбурными ласками и столь необыкновенными по силе объятиями, что второй сын черноморского революционера вышел из них с побледневшим от боли лицом. Брат Коля на радостях помял его довольно сильно.
Обнимаясь, оба брата искоса поглядывали на председателя, с лица которого не сходило уксусное выражение"
