"Соловей, Соловьев - пташечки, Арестович жалобно поет..." (старая песня)
Как "ляпнула" однажды Леди Гага: „Какая сука сказала вам, что вы не осуществите свои мечты?“.
Начнем с профессора Соловья, которому, наконец, удалось "умертвить" путина, о чем бубнил в течение последних пяти лет. Теперь, когда жертва "Соловья-разбойника" покоится в холодильной камере на кухне президентской резиденции на Валдае можно вдоволь поп..здеть о "прекрасной паРаше будущего".
Надо сказать, он долгое время казался вполне разумным человеком и даже напоминал Клавдия, единственного оставшегося в живых родственника Нерона, которого убийцы императора случайно обнаружили во дворце и првозгласили новым императором Рима.
Увы, пронести до конца столь лихо закрученную интригу зиц-профессору не удалось. Изумление, которое вызывали его "откровения" сначало переросли в скепсис, а потом и в откровеный сарказм.
По мнению бывшего закафедрой по связям с общественностью МГИМО, подарившего "регрессивному человечеству" главных пустозвонов россии Дмитрия Пескова и Марию Захарову, россия вовсе не распадется на микроэлементы, а размажется аки кусок дерьма после осеннего дождя назло коварным "англо-саксам". Доктор исторических наук глаголет о "консенсусе" в окружении "покойника", с(т)ранной "непобедимости" некогда "второй армии скраю" и "обреченности" Украины быть "разменянной" на Израиль. В общем, чем бы детя не тешилось лишь бы не квакало (как вариант - какало).
Одновременно с сомнительным профессором начал охреневать и его "почти однофамилец", телевизионный выхрест с Владимир Соловьев, отец которого принял птичью фамилию ради "светлого будущего" своего отпрыска. Так вот, этот пропа-гондон так часто напоминал в прямом эфире, что имеет к евреям некоторое отношение, что когда в Махачкале случился первый погром, попытался "разорваться" на две половины - одна целиком и полностью продолжала поддерживать любовь "партии и правительства" к ХАМАСу, другая начала судорожно искать убежище на тот случай, если "горячо любимый ХАМАС" или его местные последователи захотят наведаться к нему в студию.
Теперь он реально стал "своим среди чужих и чужим среди своих". Припоминается одесская легенда о Шае патриоте, который хотел отвести от своей лавки черносотенцев, повесив над ее дверью черно-бело-желтый флаг. Увы, он был слишком стар и эти "активисты" застали его с флагом возле той самой двери. Он не придумал ничего лучшего, чем пойти с ними во главе колонны. В итоге Шая стал единственным в Одессе осужденным на каторжные работы за... организацию еврейского погрома!
Ну, и конечно... Арестович. Этот не менее своеобразный пустобрех начал открыто делиться своими "влажными фантазиями" о президенстве, словно за него уже проголосовали и ему осталось лишь занять кабинет в Мариинском дворце и начать репрессии среди "попередников". Особенно достается Офису президента, которому он верно служил последние полтора года и руководству ВСУ, где побирался до этого.
Ну, вылитый Виктор Михайлович Полесов (гениальный слесарь-интеллигент, кустарь-одиночка с мотором и средним образованием) из легендарных "12 стульев":
"Виктор Михайлович Полесов был не только гениальным слесарем, но и гениальным лентяем. Среди кустарей с мотором, которыми изобиловал Старгород, он был самым непроворным и наиболее часто попадавшим впросак. Причиной к этому служила его чрезмерно кипучая натура. Это был кипучий лентяй. Он постоянно пенился...
Он не мог видеть спокойно въезжающего в свой или чужой двор ломовика с кладью. Полесов сейчас же выходил во двор и, сложив руки на спине, презрительно наблюдал за действиями возчика. Наконец сердце его не выдерживало.
– Кто же так заезжает? – кричал он, ужасаясь. – Заворачивай!
Испуганный возчик заворачивал.
– Куда ж ты заворачиваешь, морда?! – страдал Виктор Михайлович, налетая на лошадь. – Надавали бы тебе в старое время пощечин, тогда бы заворачивал!
Покомандовавши так с полчаса, Полесов собирался было уже возвратиться в мастерскую, где ждал его непочиненный велосипедный насос, но тут спокойная жизнь города обычно вновь нарушалась каким-нибудь недоразумением...
Венцом академической деятельности слесаря-интеллигента была эпопея с воротами дома № 5. Виктор Михайлович утащил ворота, как Самсон. В мастерской он с энтузиазмом взялся за работу. Два дня ушло на расклепку ворот. Они были разобраны на составные части. Чугунные завитушки лежали в детской колясочке, железные штанги и копья были сложены под верстак. Еще несколько дней прошло на осмотр повреждений. А потом в городе произошла большая неприятность – на Дровяной лопнула магистральная водопроводная труба, и Виктор Михайлович остаток недели провел на месте аварии, иронически улыбаясь, крича на рабочих и поминутно заглядывая в провал. Когда организаторский пыл Виктора Михайловича несколько утих, он снова подступил к воротам, но было поздно: дворовые дети уже играли чугунными завитушками и копьями ворот дома № 5. Увидав разгневанного слесаря, дети в испуге побросали завитушки и убежали. Половины завитушек не хватало, и найти их не удалось. После этого Виктор Михайлович совершенно охладел к воротам. А в доме № 5, раскрытом настежь, происходили ужасные вещи: с чердаков крали мокрое белье, и однажды вечером украли даже закипающий во дворе самовар. Виктор Михайлович лично принимал участие в погоне за вором, но вор, хотя и нес в вытянутых вперед руках кипящий самовар, из жестяной трубы которого било пламя, – бежал очень резво и, оборачиваясь назад, хулил держащегося впереди всех Виктора Михайловича нечистыми словами. Но больше всех пострадал дворник дома № 5. Он потерял еженощный заработок – ворот не было, нечего было открывать, и загулявшим жильцам не за что было отдавать свои гривенники. Сперва дворник приходил справляться, скоро ли будут собраны ворота, потом молил Христом-богом, а под конец стал произносить неопределенные угрозы..."
Не знаю как у вас, но у меня создалось впечатление, что Виктора Михайловича Полесова великие Ильф и Петров каким-то чудом "срисовали" с Алексея Николаевича Арестовича. А еще говорят, что история не имеет сослагательного наклонения!
