Ничто на Земле не проходит бесследно...
Руководство гимназии №168 вынудило Серафиму Сапрыкину написать заявление по собственному желанию после того, как она прочла на уроке в десятом классе стихи репрессированных поэтов.
Директор школы собрала экстренное совещание и заявила, что Введенский и Хармс были "врагами народа" и "пособниками фашистов".
"Эти люди, по выражению директора, были заслуженно схвачены НКВД и умучены за свои "преступления", и их стихи можно обсуждать только "на ваших богемных кухнях", — рассказала педагог.
При этом Сапрыкина провела занятие с разрешения завуча гимназии, которая "была в восторге" от этой идеи.
"Ребята, новый 37-й вот он, на шаг ближе к нам и нашим детям", — написала учительница в соцсетях.
Стоит уточнить, что Даниил Иванович Юванчев (псевдоним - Хармс) полностью реабилитирован 25 июля 1960 года, а Алекса́ндр Ива́нович Введе́нский - 30 марта 1964 года.
Любопытно то, что эти поэты вообще не были осуждены, а лишь арестованы и умерли в тюремной больнице еще до суда (Введенский в 1941 в Казани, а Хармс в 1942 в Ленинграде). Таким образом, ярлык "врага народа" на них "повесить" не успели, что говорит о полнейшей безграмотности администрации школы.
Казалось, все закончено доброе имя восстановлено и никаких оснований для преследования памяти об этих людях нет. Но тут у "власти на местах" сработал старый советский инстинкт - "лучше перебдеть, чем недобдеть". Скорее всего, это связано с двумя показавшимися внукам вертухаев и "застрельщиков" крамольными моментами - закрытием центральной властью общества "Мемориал" и творческой дружбой поэтов в 1927-1931 годах.
В декабре 1931 года Хармс и Введенский были арестованы по обвинению в участии в «антисоветской группе писателей», причём поводом для ареста стала их работа в детской литературе. Введенского дополнительно обвинили в том, что он на одной из писательских вечеринок он произнёс тост в память Николая II и даже спел "бывший гимн". Как бы то ни было друзей приговорили коллегией ОГПУ к трём годам исправительных лагерей 21 марта 1932 года (в тексте приговора употреблён термин "концлагерь"). 23 мая 1932 года приговор был заменён высылкой ("минус 12"), и они отправиллись в Курск.
В начале войны вспомнили об их "шалостях" и задержали, как "ненадежный элемент". До суда, естественно, дело так и не дошло.
Самое забавное, что сегодня все это непотребство происходит на фоне массового прославления реальных пособников Гитлера - им ставят памятники, про них пишут книги и снимают фильмы. Так, по адресу: Москва, Ленинградский проспект, дом 73 красуется памятная доска с именами начальника Главного управления казачьих войск Имперского министерства восточных оккупированных территорий Петра Краснова, начальника Резерва казачьих войск при Главном штабе войск СС Андрея Шкуло и Гельмута фон Паннвица, который командовал 15-м кавалерийским корпусом СС. И это помимо памятника на территории храма Всех Святых от РПЦ, на котором красовалась следующая надпись: "Воинам русского общевоинского союза, русского корпуса, казачьего стана, казакам 15 казачьего кавалерийского корпуса СС, павшим за веру и отечество".
Надо сказать, все эти нелюди удостоены звания группенфюрера СС, что и подвигло "патриотов" к установке в их честь и отдельных памятников - Краснову в станице Еланской Шолоховского района Ростовской области, а Шкуро... в детском саду №221 Краснодара.
Но самое занятное, что повешанные 16 января 1947 года во внутреннем дворе Лефортовской тюрьмы (на них решили даже не тратить патронов) по приговору военной коллегии Верховного суда СССР Краснов П. Н., Шкуро А. Г., Султан Клыч-Гирей и фон Паннвиц до сих пор не реабилитированы. В соответствии с заключениями Главной военной прокуратуры об отказе в их реабилитации, определениями Военной коллегии Верховного суда Российской Федерации от 25 декабря 1997 года, граждане Германии Краснов П. Н., Шкуро А. Г. и Султан Клыч-Гирей признаны обоснованно осуждёнными и не подлежащими реабилитации.
А ведь это нечто большее, чем реальная реабилитация фашизма. Ведь это - полное и безоговорочное слияние гитлеровского и сталинского наследия, что придает явлению еще большую угрозу для человечества.
Велела не быть успокоенным Родина мне.
Пусть мне говорят: "Успокойся…" — спокойным я быть не сумею.
Покуда наследники Сталина живы ещё на земле,
мне будет казаться, что Сталин — ещё в мавзолее.
(Евгений Евтушенко "Наследники Сталина", 1961 г.)
