Чапаев и Пустота на одесской сцене: сон в сне, который нам только снится (ФОТО)
Зал одесского театра Музкомедии, как всегда на гастролях заезжего столичного театра режиссера Павла Урсула был полон. Пришли смотреть Пелевина. Передаем ему слово: "Публика была самая разношерстная, но больше всего было, как это обычно случается в истории человечества, свинорылых спекулянтов и дорого одетых блядей".
Пелевин - писатель не постановочный. Ну совершенно - хотя бы потому что его тексты можно воспринимать вне времени, вне пространства, без четко выраженного сюжета, но зато в любом месте можно почувствовать мистику, увидеть философию, понять зеркальное отражения мира бурных 90-х, помноженного на те или иные исторические реалии (во всем этим коктейлем автор обращается весьма вольно). Сценическая постановка по Пелевину, если она сохранит его дух, будет непонятна массам. Именно поэтому режиссер поступил в точности так, как поступил пелевинский Чапаев, объясняя Петьке свою речь перед полком ивановских ткачей: "когда приходится говорить с массой, совершенно не важно, понимаешь ли сам произносимые слова. Важно, чтобы их понимали другие. Нужно просто отразить ожидания толпы". И Урсул вместе с именитой и весьма профессиональной труппой отразил желание толпы, изрядно снабдив спектакль алкогольно-наркотическим угаром (впрочем, его и в самом романе тоже навалом), и шуточками на одесскую тематику даже с упоминанием Саакашвили, и даже с глумливой песней на мотив "Заповiта" Тараса Шевченко.
Массы поняли. Массы смеялись так, как будто Пелевин это комедия. Но это вам таки не комедия. Это тесное переплетение нескольких историй из жизни России 1990-х (роман написан в 1996 году, нынешнее поколение миллениалов, хипстеров, вейперов и прочих любителей смузи не поймет многого из этих реалий) и событий Гражданской войны с формированием дивизии Чапаева из полков ивановских ткачей и тибетских казаков на слонах.
Разобраться, где здесь московская психушка с четверкой персонажей на излечении, а где герои гражданской войны плывут неизвестно зачем по УРАЛу - без хорошей пол-литры не разберешься. Не исключено, что жидкость, которую употребляли на сцене из кружек, бутылок и даже из ведра - была соответствующая.
Интересно, что некоторые рафинированные представительницы интеллигенции сначала с придыханием говорили "О, это же Пелевин!", но затем фрустрировали от произнесенного со сцены слова "жопа", еще достаточно мягкого в печатном лексиконе писателя.
Почти постоянно на сцене присутствует Котовский. Он то раскатывает на орловских рысаках, то обменивает их на полбанки кокаина, то пьет, то глубокомысленно философствует, а под конец просто лежит в виде трупа на фоне любовной сцены Петра и Анны.
Кстати, кто читал оригинал, тот помнит, почему в ходе разговора о смысле любви, о подъеме к женщине, об отношениях Анна некоторое время не имела возможности говорить.
Завершилось все чудесным исцелением Петра в московской клинике по методике Тимура Тимуровича Канашникова, после чего остальные герои занялись проблемой поиска вечного кайфа. И, похоже, что они его нашли - но своему, "yedem das seine".
