Этот день в истории: Остров Вуду

Зомби играет на трубе — мы танцуем свои танцы.
Но, видит Бог, скоро он отряхнет прах с ног,
Плюнет в небо и уйдет, оставив нам свои сны.

Никогда! Вы слышите? Никогда не читайте перед обедом советских газет шутите с бароном Самеди. Ведь именно вступление в войну Гаити переломило её ход! Не верите? Сотни могучих колдунов, весь вудуистский ковен (ну, или что там у них) провели свои зловещие ритуалы и применили самое сильное колдунство, наведя порчу на всю германскую армию (да, и на флот заодно). И эффект, доложим вам, был ошеломительный. Ведь после этого кайзер был обречён, ибо Второй Рейх не смог победить ни в одном сражении и через четыре месяца агонии Германия пала. Так гаитянские хунганы и мамбо (то есть колдуны-мальчики и колдуньи-девочки) спасли мир от тяжёлой тевтонской поступи! Дилетанты утверждают, что к Победе руку приложили не то британские друиды, не то эскимосские шаманы, но мы-то с вами знаем, кто «истинный виновник торжества».

Может показаться смешным, но зачастую Вуду — самое рациональное из того, что происходило в Гаити. И периодически создаётся впечатление, что военный переворот, как способ передачи власти, закреплён у них в Конституции, а всеобщий бардак — это своя, национальная, «атмосфера» (с прононсом, как у Вертинского). Попробуем осветить тёмные пятна истории Гаити в поиске истины и в попытке разобраться — как духи лоа во главе с Папа Легба и бароном Суббота участвовали в судьбе Острова Вуду.

И начнём мы с одного из главных национальных праздников Гаити — Битвы при Ветье. Шла так называемая Гаитянская революция — единственное в истории успешное восстание рабов, в результате которого Гаити стало первым независимым государством в Латинской Америке и вторым (после САСШ) — в Западном полушарие. Собственно, сама битва, произошедшая 18 ноября 1803 года, нас интересует постольку-поскольку, если бы не одно «но». Да, гаитян было более 20 тысяч, а французских войск — не более двух. Но «гости из Европы» имели современные ружья и артиллерийские орудия, а местные «борцы за свободу» были вооружены в лучшем случае самодельными дубинками и штакетинами от забора, лишь у единиц был сабли, а у особо везучих — и мушкеты. Да что там оружие — даже штаны были не у всех. Но негры (корректнее — афрогаитяне) победили, причём потери были почти равные — 1200 на 1200. И попробуйте убедить нас, что победа досталась темнокожим революционерам исключительно из-за стратегического гения их командиров — не поверим, нет. Обратите внимание на форму солдат армии Гаитянской республики:

И что же мы видим? Конечно, стиль «а-ля кто первый встал — тот красивее оделся», но у большинства — чёрные цилиндры на головах, и у многих — сюртуки и фраки на голое тело. А теперь сравним эту одежду с одеждой барона Самеди — и наблюдаем удивительное сходство. Можно, конечно, утверждать, что так они оделись на праздник El Dia de Muertos... Правда, праздник ко времени битвы больше двух недель как закончился, но, с другой стороны, то, что планировали совершить эти парни — напрямую касалось Мёртвых. И ещё один факт, с которым не поспоришь — вся эта борьба с «бременем белого человека» началась ещё в 1791 году и возглавил её не кто иной, как Букман Дутти, очень авторитетный хунган. Вместе с мамбо Сесиль Фатиман они провели вудуистский обряд и упросили лоа даровать рабам свободу. И плантации запылали...

Кстати, вот так ту же армию изображали более современные художники:

И это уже пример соцреализма. На переднем плане — Франсуа Капуа ла Морта («ну а ты у нас на кой, с вострой саблею такой?»), пальцем в направлении врагов указывает Александр Петион, а в подзорную трубу глядит Жан-Жак Дессалина. И вот об этих господах поговорим чуть более подробно, но вначале один занятный факт. Хотя официально гаитянцы воевали против французов, собственно французов в армии генерала Рошамбо было несколько десятков, остальные — поляки из Польского легиона наполеоновской армии. И, спрашивается, надо было присягать императору французов, чтобы найти свою смерть под пальмами за десять тысяч километров от родного дома?! Из более чем 5000 польских легионеров, высадившихся на берегах Гаити, домой в Европу вернулось чуть более, чем 300…

«В его руках знамя, в его глазах бревна,
Внутри него пусто, вокруг него много
Ему подобных.»

Так вот, про лидеров Революции. Помогали ли им хунганы или нет, но 1 января 1804 года была провозглашена независимость генерал-губернаторства Сан-Доминго от Франции, и острову вернули старое индейское название — Гаити, а генерал-губернатором стал Дессалина (тот, который дальновидно смотрел в подзорную трубу). Первое в мире государство рабочих и крестьян освобождённых рабов, и первое, законодательно запретившее рабство. Однако с обретением независимости и на почве абсолютной неграмотности (как и подавляющее большинство тогдашних негров) Жан-Жак решил именоваться «по-простому» - Жак Первый, став, собственно, первым императором Гаити.

«И всё потому, что раб гораздо лучше понимает своего господина, пусть даже самого жестокого, чем своего освободителя, ибо каждый раб отлично представляет себя не месте господина...». Это «Трудно быть богом» Стругацких, и чёрный император Палпатин соответствовал цитате в полной мере. А ещё он был книголюб. Да, так бывает — любитель литературы, не умеющий читать. Да и зачем, если ты Властитель и тебе могут читать другие — более образованные, но менее удачливые секретари-мулаты.

И вот один из чтецов ознакомил своего императора с событиями 1282 года, известными, как «Сицилийская вечеря» - поголовное истребление «понаехавших» на остров Сицилия французов, беспощадное и жестокое. Да — беспощадное, да — жестокое, да — в XX веке это назовут геноцидом, но в начале девятнадцатого века эта идея очень понравилась Жаку Первому и он решил воплотить её в жизнь (точнее — в смерть). А что — остров есть, французы есть, опасность повторной высадки наполеоновской армии для «защиты французского мира» - тоже есть, а потому вопрос вероятной «пятой колонны» был решён радикально - «нет французов, нет проблемы». Свобода, равенство, негритянство.

И началась «Гаитянская вечеря». Никаких моральных преград чёрный император для себя не видел, ведь он чётко помнил прочитанное ему секретарями — белые много тысяч лет убивали друг друга и писали об этом книги, и почему белым можно, а чёрным — нет?! Black Lives Matter наоборот, то есть - «Жизни белых не важны». И по весне была устроена «прополка» французов, а заодно и выходцев из прочих европейских стран, а к лету того же 1804 года на острове не осталось ни одного белого — все они были зверски перебиты и спастись удалось лишь немногим, сбежавшим на иностранных судах. Более того, на следующий год была принята Гаитянская конституция, согласно которой Гаити — государство негров. Да, не афроамериканцев и не темнокожих, а — негров. Именно они обладали всей полнотой конституционной власти, что касается белых — они не имели вообще никаких прав на территории острова, ни права на имущество, ни права на жизнь…

К слову, об Black Lives Matter (в дальнейшем — просто BLM). На фотографии вверху — Соединённые Штаты Америки, наши дни. Если кто вдруг не знает «американского» языка, переведём - «Гаити сделала это в 1804, сейчас второй раунд и он будет за нами». Оказывается, «Можем повторить» добралось и до США. А что конкретно имеет в виду протестующая — выводы делайте сами.

Что касается первого гаитянского императора, то он был первым во многом, в том числе — как первая жертва переворота. Борясь с «белой угрозой», император проморгал чёрную, и местный Дарт Вейдер — генерал Петион — немного обиделся из-за того, что Жан-Жак «сам захотел царствовать и всем владети», не учитывая мнения «соратников по партии», и немного перевернул страну — Жак Первый был заколот кинжалом, порублен на куски и разбросан равномерно по центральной площади столицы. Пытливый читатель резонно спросит - «а при чём тут вуду?», а вуду тут при том, что порубленное в куски тело очень сложно оживить, а заговорщики крайне опасались, что верные императору бокоры (то есть некроманты) вернут «вождя мирового гаитянства» с того света в этот… Страна раскололась — мулаты во главе с Петионом создали свой Лунопарк свою республику в южной части Гаити, а негры во главе с Анри Кристофом — свое королевство на севере. Что касается Дессалина — он попал на деньги.

«И рухнул мир напополам».

Негры решили не изобретать велосипед и, изгнав белых, бросились их косплеить. Возник своеобразный карго-культ — зачем же развивать экономику, вкладываться в образование и вот это вот всё, если можно сократить этот нудный процесс, одевшись, как европейцы и вести себя, как европейцы — всё остальное как-нибудь, да устроится. Кристоф провозгласил себя королем — Анри Первым, своих сподвижников — неграмотных бывших рабов и командиров прежних повстанческих отрядов — превратил в маркизов, графов и прочих герцогов. «Раб мечтает не о свободе, раб мечтает иметь своих рабов». Король и его «дворяне» завладели брошенными плантациями и фактически восстановили рабство. Как насчёт вуду? А им было не до вуду, они, похоже, строили Трансильванию — ту, легендарную, с Дракулой. Как иначе можно объяснить вот такой вот дворец, Сан-Суси?

И, более того, для чего ещё могла понадобиться вот такая крепость? Ла-Ферьер, крупнейшее фортификационное сооружение Западного полушария, 13 лет строительства и 20 тысяч рабов в роли таджикских гастарбайтеров. Кстати, сравните с легендарным замком Бран в Трансильвании, который считается замком самого Дракулы - тот совсем крохотный.

И ещё более того, когда от всего этого «версаля а-ля Брэм Стокер» восстала армия («Войско взбунтовалось! Говорят: Царь ненастоящий!») — король застрелился, но как истинный вампир, использовал пулю из чистого серебра! Пистолет короля ныне - музейная реликвия.

«О, сколько их было, один другого круче,
И каждый знал правду, и каждый был лучше
Того, что был прежде.»

Всё это время мулаты на юге строили демократию. И так в этом преуспели, что ко времени смерти негритянского короля очередной президент республики, Жан Пьер Буайе, решил насильно осчастливить монархистов севера, а заодно — и жителей восточной части острова, из только что получившей независимость Доминиканы. И был он последним из мулатов на «троне», дальше правили исключительно негры. Ну как — правили, скорее — старались править, всё отведённое для этого время, а его иногда было крайне мало — ибо Гаити по количеству военных переворотов и мятежей признанный мировой лидер!

А теперь улыбнёмся в ответ на улыбку барона Субботы и поговорим, собственно, о вуду…

Вуду! Любите ли вы Вуду? Любите ли вы Вуду так, как мы любим его? Нет, не то… Хотя… если уж цитировать Белинского, то подойдёт - «О, ступайте, ступайте в театр, живете и умрите в нём, если можете!..». Да, вот «умрите» и «если можете» - именно то, что надо! Ведь, на минуточку, Вуду — одна из древнейших ныне практикуемых религий, и мёртвых она повидала поболее любой другой, хотя — если верить слухам, некоторые из них — не такие уж и мёртвые.

Что касается именно нашего случая, то гаитянский Вуду помоложе — и это типичный монотеизм, ничем не хуже христианства или ислама. Есть только один Бог, и имя ему — Бондье (Bon Dieu), что в переводе, собственно — Боже, и этим он очень похож и на Бога мусульман, и на Бога иудеев, и на Бога христиан. Вот только к этому Бондье не достучаться, он вроде бога на пенсии, вот как Брахма, например — создал мир и более во всей этой круговерти участия не принимает, только в очень крайних случаях. Вместо него за миром следят Лоа, то есть «законники», а потому центральная фигура в вудуизме — папа. Нет, не просто папа, а Папа. Папа Легба, величайший из лоа, местный аналог святого Петра. «И вот тут некоторые стали позволять себе нашивать накладные карманы и опушивать рукав. Вот этого мы позволять не будем!» Да, некоторые дилетанты огульно считают, что Легба и барон Самеди — одно, так сказать, лицо. «Помилуйте, да разве это можно делать!», сказал бы Воланд в подобной ситуации. Папа — старик, а барон — мужчина хоть куда, в полном расцвете сил; у Папы соломенная шляпа, а барон носит цилиндр; Папа пьёт кофе, а барон хлещет ром; Папа курит трубку (как бабушка Гарика Сукачёва), а барон — только сигары… Это же очевидно, азы, так сказать.

Строго говоря, барон Суббота — тоже папа, Папа Геде, но так его именуют редко и немногие, в числе которых — мама. Нет, не его мама, а Мама. Мама Бриджит, субботняя жена, также известная, как Маман и Гран Бри. Ну, и для полноты картины, полноценной, так сказать, семьи нужен сын. Не Сын, а просто — сын. Конечно он есть, и имя ему Геде Нибо, правда не родной — усыновлённый, но есть. И вот эта семейка Адамс отвечает за мёртвых - «трупики, гробики, склепики и саркофагики».

А вот за живых отвечает другая семейная пара. Он — Дамбалла, старейший из Пантеона, божество неба, Великий Змей, начало и конец и прочая-прочая-прочая; Она — Айда Ведо, Радуга, местный аналог богоматери; Их любовь вечна, они мужское и женское начало, они… короче, местные Инь и Ян. Ходят слухи, что местное божество любви — Эрзули — также состоит в браке с Великим Змеем и тоже немного Дева Мария. Но как там на самом деле — одному Бондье известно…

Что ж, ещё раз посмотрим на барона Самеди, процитируем Кита Флинта из «The Prodigy» (он уже там, ему виднее) - «Magic people – Voodoo people», и на этом с Пантеоном — всё.

Вопреки распространённому заблуждению и голливудским фильмам, гаитянское Вуду есть крайне миролюбивая религия, и несёт жизнь, а не смерть. Ведь главная задача хунганов и мамбо — вылечить больного, от духовной ли болезни или физической, не суть. Оказывается, барон Суббота крайне не любит, когда кто-то умирает раньше времени, а потому сервитьеры (проще говоря — жрецы) шаманят изо всех сил, чтобы ему угодить. А зомби… ну, издержки производства — так спасали живого, что увлеклись, и оживили мёртвого… Бывает.

К слову, об оживлении, и вообще — магии вуду. Она не белая и, естественно, не чёрная. Это же расизм, понимаете? А потому магия вуду — красная, как глаза человека, в которого вселился лоа. Крайне примечательно также, что большинство приверженцев вуду — католики. Как так получается? А очень просто. Ещё в 1860 году папа — не Папа, а папа, римский, Пий IX - официально признал религию вуду одной из ветвей католицизма. Вот как-то так. Более того, уже в двадцатом веке, в 1993 году, Иоанн Павел II даже участвовал в ритуале…

«На острове, на острове,
На справедливом острове,
На лучшем в мире острове,
На самом островном.
Все граждане — счастливчики,
Поют себе мотивчики,
И все без исключения
Об острове родном.»

И мы плавно возвращаемся к истории Гаити. А там население всё больше превращалось в «детей Понедельника» - крокодил ловился всё хуже и хуже, а кокос не рос вовсе. Вроде не бездельники, но вместо того, чтобы отменить понедельники (на что своим именем и намекал барон Суббота) и заняться экономикой, гаитяне предпочитали бунтовать и менять правителей при каждом удобном случае. А как мы помним из выше написанного, перевороты на Острове Невезения — нечто вроде национального вида спорта. В 1843 году Жан Пьер Буайе, тот самый, что объединил и осчастливил всё население острова, был свергнут и бежал во Францию, и на острове начались золотые деньки. Продолжались эти деньки с 1844 по 1915 года и в историю вошли, как L’ere des baionetties – «Эпоха штыков». Эпоха запомнилась несколькими гражданскими войнами, десятками восстаний и аж 25 государственными переворотами. Прописью — двадцать пять переворотов за 70 лет, это в среднем по 34 месяца на президента. На самом деле лишь один из них смог досидеть до конца четырёхлетнего срока, отмеренного конституцией, прочие же едва правили по паре лет, а статистику портит правитель, о котором и пойдёт речь.

Шарль ди Ривье, Филипп Герье, Жан-Луи Пьеро, Жан-Батист Рише — четыре президента за четыре года, и для полноты Пятилетки в 1849 году к власти пришёл, собственно, наш герой — Фостен Эли Сулук. А далее начался абсурд, плавно переходящий в гротеск и временами скатывающийся до сюрреализма. Начнём с того, что Сулук был образцово безграмотным, поэтому по традиции, заложенной ещё Жаком Первым, объявил себя императором, подобно своему кумиру — Наполеону. А по другой традиции, заложенной уже королём Анри Первым, начал раздавать дворянские титулы.

Что касается императорства — есть пара нюансов. Во-первых, император Фостен Первый так спешил короноваться, что сделал это короной из … картона! Да, её позолотили, но против фактов не попрёшь, «дурилка картонная». Позже церемонию повторили и на ней уже присутствовала корона настоящая («золото, бриллианты!»), к слову — одна из самых дорогих в мире, но «первое слово дороже второго». Во-вторых, «чёрный Наполеон» выбрал себе «Жозефину», и ей оказалась некая Аделина Левек. С одной стороны — она была рыбной торговкой, с другой — совершенно точно знала ответ на вопрос «How much is a Fish?».

Что касается дворянских титулов — нюансов было ещё больше. Его императорское величество начал назначать вельмож и дворян с завидной скоростью, достойной лучшего применения. Всего за год в стране появилось 4 имперских князя, 59 князей попроще, 2 маркиза, 99 графов, 215 баронов и неисчислимое количество всяких шевалье. И это не считая рыцарских орденов, коих в стране было учреждено не менее четырёх, в том числе — Святого Фостена и Почётного Легиона. Причём должности для вельмож создавались абсурдные и сами их обладатели своих обязанностей не понимали, например — Великий Пекарь. А вот с, собственно, титулами градус сюра достиг вершины шкалы термометра. Императору объяснили, что титулы во Франции даровались по названию владения, и Фостен, одаривший приближённых имениями и плантациями, стал раздавать титулы в соответствии с их названиями, но иногда — даже без соответствия. И далее появился следующий геральдический список, достойный пера Рабле: граф Лимонад (Comte de Limonade), герцог Мармелад (Duc de Marmelad), герцог Краснощёкий (Duc de Dondon), герцог Форпост (Duc de l’Alancee), граф Ливень (Comte de l’Avalasee), граф Рыжая Собака (Comte de Terrier Rouge), барон Клизма (Baron de la Seringue), барон Грязная-дыра (Baron de Sale-Trou), граф Номер Два (Comte de Numero Deux) и другие, не менее занятные звания. Однако, стоит отметить, что несмотря на утверждения некоторых авторов, «граф Антрекот» или «герцог Вермишель», титулы которых якобы почерпнуты из меню французского ресторана, никогда не входили в геральдические таблицы Второй Гаитянской Империи. И причина проста — император был неграмотен и не смог бы прочесть меню.

Не менее забавно произошло и с армией. Во-первых, император провернул небольшой фокус. Следите за руками: вот зинглины — местные бандиты, а потом «сим-сялябим» - и они уже самая что ни на есть законная милиция. Подобный фокус будут проворачивать и некоторые последующие правители Гаити, и неоднократно. Во-вторых, по примеру своего кумира, Бонапарта, гаитянский император создал собственную гвардию. Причём форму шили для неё не где-нибудь, а аж в Марселе — высоченные бобровые киверы и мундиры в русских мехах. Это очень красиво, а главное — голова всегда в тепле, особенно с учётом среднегодовой температуры на Гаити, равной 28 градусам. И, более того, ходит легенда, что металлические пластинки, украшавшие кивера, имели занятную надпись - «Sardines a l’huile, Barton el Lorient» («Сардины в масле, Бартон и Лориент»). Как мы предполагаем, марсельцы очень спешили, а так как ни император, ни его гвардия читать не умели, а пластинка уж больно красива, то…

Представители Доминиканской республики просят их принять в состав САСШ

Стоит также отметить, что Фостен считал себя «правоверным вудуистом» и всячески поддерживал культ, при этом по случаю и без случая упоминал, что «ел своих врагов», что как-то не согласуется с миролюбивой религией. Однако, хунганы и мамбо не возражали, что императора изображают сидящим на коленях у Эрзули.

Что касается политики, экономики, обороны и прочих государственных дел, то ими император занимался столь же усердно, отчего страна продолжала катиться в …эээ… под откос. В 1844 году, ещё до Сулука, восточная часть острова — Доминикана - «покинула родную гавань» и отправилась в свободное плавание. И ежегодные попытки её вернуть также превратились в национальный вид спорта, ибо это каждый раз оборачивались фиаско. Фостен предпринял четыре таких безрезультатных попыток. Однако Доминикана также катилась под откос, чуть медленнее, но катилась, и в 1860 году тоже громко вошла в историю, как первая в мире бывшая колония, которая добровольно вновь стала частью своей бывшей метрополии. Правда, ненадолго, через 5 лет испанская королева Изабелла II вернула колонии свободу («На волю, всех на волю!»), но факт, самая упрямая в мире вещь…

В итоге, терпение лопнуло даже у военных, император был изгнан и бежал в Ростов-на-Дону на Ямайку, страну возглавил законноизбранный Фабр Жеффрар и страна продолжила свою игру в «Царь Горы», ибо в 1867 году он был свергнут, как предыдущий правитель, и как предыдущий — бежал на Ямайку, а в стране началась очень эпичная гражданская война - «война Сальнава».

Бывшие соратники, а затем — ярые противники: генерал Жан Ниссаж-Саже, маршал Сильвиан Сальнав и генерал Мишель Доменг.

И настало время рассказать о последнем из сегодняшних наших героев. Знакомьтесь — Сильвиан Сальнав, «человек и пароход», майор, президент, маршал, пожизненный президент и, наконец, император — и всё это за каких-то два года.

«Три товарища» Сальнав, Ниссаж-Саже и Доменг общими усилиями свергли предыдущего президента Жеффрара и договорились править совместно, но затем месье Сильвиан решил, что «у ситхов может быть только один тёмный лорд». В ответ на этот демарш оба его соратника тоже захотели быть «тёмными лордами», в итоге Севером стал править Нед Старк Ниссаж, а Югом — Доменг, столица же осталась за Сальнавом, и это всё на площади, сильно меньшей, чем Одесская область. Всё это вылилось в большую войну, в которой север и юг сообщя старались выгнать «императора» из столицы, с применением артиллерии, современных ружей и даже броненосного флота!

Гвардия Сальнава. Киверы ниже, чем у гвардии Фостена, да и мехов не видно, но всё равно — жарко!

На сторону «Республики Юга» перешёл почти весь боевой флот Гаити, то есть оба колёсных парохода - «22 Декабря» (назван в честь Дня Независимости, вооружение — четыре 40-фунтовых орудия) и «Жеффрар» (в честь предыдущего президента, десять 30-фунтовых пушек). Сальнав, имея лишь транспортный пароход «Александр Петион» (бывший американский «Галатея») и опасаясь действий мятежного флота против Порт-о-Пренс, желал иметь собственную «Звезду Смерти» и купил в САСШ корвет «Маратанза» (вместе с американским экипажем), который сразу же назвал своим именем (вот вам и «человек и пароход»).

Корвет «Сальнав», бывший USS Maratanza 1862 года постройки, четыре 24-фунтовок и мощное 9-дюймовое орудие

20 сентября 1868 года императорский «Сальнав» вошёл в бухту городка Пети-Гоав и с ходу открыл огонь по стоящему там флоту Юга. «Жеффрар», получив несколько попаданий из 9-дюймовки, вскоре скрылся под водой, «22 декабря» продержался чуть дольше и, чтобы избежать участи «коллеги», капитан корабля предпочёл выброситься на берег. Ни одного снаряда в «Сальнав» не попало.

Повстанцы остались без флота, чем и воспользовался диктатор — правительственные войска ударили одновременно на север и юг, и осадили и Ле-Ке, столицу Юга, и Гонаив, столицу Севера. Но забрезжила «новая надежда», когда антисальнавская коалиция на деньги, выбитые из бунтующих крестьян, закупила в САСШ новый флот — большой двухтрубный корвет «Квакер Сити» (восемь 32-фунтовок и одно нарезное орудие Пэррота в 20 фунтов) с новым названием «Монт Органис», и ещё один корвет, «Флорида», со схожим вооружением, ставший «Республикой». В ответ президент и император в одном лице купил у американцев почти новую винтовую канонерку «Пико» (мощное вооружение, но «зоопарк» - одно 50-фунтовое орудие, одна 30-фунтовка, шесть 32-фунтовых, две 24-фунтовые и две 12-фунтовые карронады), ставшую «Террором» и вооружил свой транспорт «Петион», установив восемь 30-фунтовок. В итоге с обоих сторон были американские корабли с американскими же экипажами, и Север был готов вновь встретить Юг…

Сальнаву необходимо было форсировать события, ибо экономика страны летела в тартарары, и за год войны гаитянская валюта — гурд (кстати, друг наоборот) подешевела в 66 раз (!!!). Император стремительно терял популярность даже у тех, кто еще недавно его поддерживал и вся надежда была на атаку клонов превосходство на море. Пытаясь переломить ход событий, Сальнав решился на отчаянный шаг — он собрал последние деньги, продал всё, что мог («он тогда продал свой дом, продал картины и кров») и за ошеломительную сумму в 260 тысяч американских долларов купил самый настоящий броненосец — казематную броненосную плавбатарею конфедератов «Атланта». Новая «Звезда Смерти» выглядела гораздо внушительнее предыдущей, получила новое имя «Триумф», 18 декабря 1869 года вышла из Честера, что в штате Пенсильвания, и … изчезла, больше её никто и никогда не видел, пропала без вести.

Броненосец «Триумф», бывшая «Атланта»

Пока плавбатарея выходила из порта — на Порт-о-Пренс одновременно напали войска «севера» и «юга», ибо императорский генерал Шевалье устал от этого вот всего этого и перешёл на сторону мятежников. Сальнав приказал «Террору» стрелять по наступающим войскам, вот только капитан корабля решил иначе и обстрелял президентский дворец, президент был ранен и бежал, а мятежники объявили о низложении диктатора. Вскоре он был схвачен и 7 января 1870 года, после непродолжительного военно-полевого суда, расстрелян.

«Народ кричал «Харе!», пока хватало пойла,
Но, осушив море, никто не смог утром
Вспомнить его имя.»

Что же дальше? Правители долго у власти не задерживались, а перевороты шли косяком. В итоге действий этих талантов к началу XX века страна, некогда снабжавшая половину Европу сахаром и кофе — полностью утеряла своё сельское хозяйство. Более того, страна была в очень крутом пике и выбраться из него своими силами была не в состоянии. Но. XIX век подошёл к концу, и события века двадцатого, а немножко — и двадцать первого, мы расскажем во второй части нашего повествования — о королях и петрушке, генералиссимусах и папах, хунганах и реинкарнированных императорах, Владимире Ленине и Джоне Кеннеди, и как выйти из крутого пике… Не переключайтесь!